Солнце, мелькавшее среди деревьев, висело теперь совсем низко, начали сгущаться сумерки, однако внизу было еще достаточно светло. Внезапно деревья перед Кадфаэлем расступились, и сразу стало еще светлее. Кто-то расчистил тут себе участок, и на вырубке стоял низенький домик с небольшим садом, а за ним виднелось поле. Какой-то человек загонял трех коз в загон, огороженный плетнем. Он тревожно оглянулся при хрусте снега и шелесте замерзших листьев под конскими копытами. Это был крепкий коренастый землепашец, не больше сорока лет, в коричневой добротной домотканой одежде и в сапогах из кожи домашней выделки. Загнав своих коз, человек выпрямился и взглянул на Кадфаэля. Прищуренные глаза внимательно изучали монашескую рясу, широкое обветренное лицо всадника и высокую резвую лошадь.

— Да благословит Господь это владение и его хозяина, — сказал Кадфаэль, осадив лошадь у плетня.

— Да поможет тебе Бог, брат! — Голос у землепашца был низкий, а глаза весьма настороженные. — Куда ты путь держишь?

— В Бромфилд, друг. Я правильно еду?

— Да, верно. Так и продолжай. В полумиле отсюда будет Хоптонский ручей. Переберись через него и возьми влево, там увидишь два его притока. Как минуешь второй, дорога разветвится. Потом направо, по склону, а по ту сторону Ладлоу выедешь на дорогу в миле от монастыря.

Землепашец не спросил, каким образом бенедиктинский монах в столь поздний час оказался в таком глухом месте. Он ничего не спросил, но, хотя выражение лица у него было приветливое и на вопросы он отвечал с готовностью, стоял он так, чтобы загородить вход на свой участок. Его выдавали глаза — по их выражению можно было догадаться: он хочет скрыть, что у него за воротами, и запоминает каждое слово, чтобы правильно пересказать кому-то. Однако человек, расчистивший это место, наверняка должен быть честным и смекалистым малым.

— Благодарствую, — сказал Кадфаэль. — А теперь, коли сможешь, помоги мне еще в одном деле. Я монах из Шрусбери, а сейчас живу в Бромфилдском монастыре. Там в лазарете лежит брат нашего ордена из Першора, и я его лечу. Наш больной беспокоится о каких-то встреченных на дороге людях. Сбежав из Вустера, они направлялись в Шрусбери. Однако не захотели вместе с ним повернуть на запад, в Бромфилд, так как собирались продолжить путь на север. Скажи, не проходили ли они здесь?

И Кадфаэль принялся за их описание, уже начиная сомневаться в своей интуиции, но тут его собеседник бросил быстрый взгляд через плечо в сторону своего домика. Затем снова перевел настороженный взгляд на монаха.

— Мимо меня такая компания не проходила, — твердо ответил он. — Да и чего им тут ходить? Мой дом на дороге, которая никуда не ведет.

— Те, кто странствуют в незнакомой местности, вполне могут очутиться на дороге, которая никуда не ведет, они ведь могут заблудиться. Это место не так уж далеко от Годстока, а там я уже наводил справки. Ну что же, если тебе повстречается кто-нибудь из этих троих, скажи, что их разыскивает все графство, а также Вустерское и Шрусберийское аббатства. Скажи также, что, когда их найдут, у них будет надежная охрана, куда бы они ни направились. В Вустере теперь гарнизон, который получил подкрепление, и там беспокоятся обо всех пропавших. Скажи им так, если встретишь.

Задумчивый взгляд хозяина был прикован к Кадфаэлю, а выражение лица оставалось настороженным. Наконец он кивнул и сказал:

— Я так и сделаю. Если когда-нибудь их повстречаю.

Он не сдвинулся со своего места и стоял у ворот, пока Кадфаэль не встряхнул поводья и не тронулся в путь. Однако когда Кадфаэль доехал до кромки леса и, укрывшись под деревьями, оглянулся, то увидел, что хозяин скрылся в доме столь поспешно, будто у него там было срочное дело. Кадфаэль перешел на иноходь и остановился, прислушиваясь. За спиной у него раздавались приглушенные звуки — кто-то украдкой шел за ним по пятам. Шаги были легкие и быстрые. Бросив взгляд через плечо, Кадфаэль мельком увидел фигурку в синем плаще, которая быстро юркнула в укрытие. Он помешкал, позволив преследователю приблизиться, а затем, резко осадив лошадь, обернулся. Звуки тотчас же стихли, но склонившиеся ветви молодой березы задрожали и с них посыпался рыхлый снег.

— Можешь выйти, — мягко произнес Кадфаэль. — Я монах из Шрусбери и не представляю опасности ни для тебя, ни для кого другого. Хозяин сказал тебе правду.

Мальчик вышел из укрытия и стоял на дороге, широко расставив ноги, готовый в случае необходимости сбежать или, наоборот, не двинуться с места. Это был невысокий подросток с копной каштановых волос, большими карими глазами, пристально смотревшими на Кадфаэля, с решительно сжатым ртом и твердым подбородком, что не вязалось с по-детски округлым лицом. Ярко-синий плащ и куртка того же цвета были запачканы и помяты, как будто он спал в лесу на земле (вероятно, так оно и было), а серые чулки порваны на коленях. Однако чувствовалось, что мальчик уверен в себе и полон достоинства, как и подобает дворянину. На поясе у него был маленький кинжал в ножнах, украшенных серебром, — по этому предмету можно было судить о благосостоянии владельца, и это могло соблазнить многих. Однако мальчику повезло — видно, он попал в хорошие руки.

Успокоившись, мальчик приблизился на пару шагов и заговорил:

— Его зовут Турстан. Он и его жена были добры ко мне. Он сказал, что тут появился человек, которому я могу довериться, — бенедиктинский монах. Он сказал, что нас разыскивают, чтобы помочь.

— Он сказал правду. Потому что, сдается мне, ты Ив Хьюгонин.

Мальчик кивнул.

— Да, это я. А можно мне вместе с вами поехать в Бромфилд?

— Конечно, Ив, мне это будет в радость, и те, кто обшаривает все вокруг, разыскивая тебя, тоже обрадуются. В то самое время, когда ты покинул Вустер, твой дядя д'Анже вернулся из Святой Земли в Глостер и, узнав, что ты и твоя сестра пропали, организовал поиски по всему графству. Он будет счастлив обнять тебя.

— Мой дядя д'Анже? — На лице мальчика были написаны нетерпение и в то же время сомнение. — В Глостер? Но… ведь это люди из Глостера…

— Да, я знаю, но он тут ни при чем. Не забивай себе голову раздумьями о распрях, из-за которых он не смог заняться твоими поисками, — ни ты, ни я тут не в силах помочь. Но люди короля Стефана поклялись вернуть тебя дяде невредимым, и можешь в этом не сомневаться. Однако разыскивают троих, а ты ведь здесь один. Где же твоя сестра и ее наставница?

— Я не знаю! — Это был настоящий вопль. Подбородок мальчика задрожал, но вскоре он мужественно овладел собой, — Я оставил сестру Хиларию в Клитоне в безопасности и надеюсь, что она и теперь там пребывает, но что было с ней, когда она обнаружила, что моя сестра… Моя сестра виновна во всем! Она ночью сбежала со своим возлюбленным. Он приехал за ней, и я уверен, что она сама послала за ним. Я бросился вдогонку, но выпал снег…

Кадфаэль вздохнул с облегчением, смешанным с тревогой и удивлением. Вот перед ним один из беглецов, теперь он никуда не денется. Вторая, монахиня, вероятно, находится в безопасности в Клитоне в тревоге за свою подопечную. А третья, даже если и совершила глупость, все-таки, судя по всему, под охраной того, кому она дорога и кто желает ей только добра. У этой истории еще может быть хороший конец. Кадфаэль хотел расспросить мальчика поподробнее, но тут заметил, что сумерки уже начали сгущаться и ободок солнца опустился совсем низко. Поскольку предстояло проехать еще несколько миль, лучше всего было доставить этого мальчика в Бромфилд и позаботиться о том, чтобы он снова один не отправился в путь и опять не потерялся.

— Ну что ж, Ив, давай-ка поедем домой, пока нас не застигла ночь. Садись в седло передо мной — ты такой легкий, что лошади не будет тяжело. Ставь ногу на мою, вот так…

Мальчик ухватился за руку Кадфаэля и, подпрыгнув, удобно устроился в седле. Вначале он был очень напряжен, но потом, расслабившись, тяжело вздохнул.

— Я поблагодарил Турстана и попрощался с ним, — тихо сказал он охрипшим голосом, словно отчитываясь в своем поведении. — Я отдал ему половину того, что оставалось у меня в кошельке, но это не очень много. Он сказал, что ему ничего не нужно и он был рад помочь, а мне больше нечего было дать, но не мог же я уехать без всякого подарка…